Маша Катя сказала: — Поедем на Алтай, он наркоманский, ты в него влюбишься навсегда.
Мы приехали в Горный в последних числах августа. Ехали всю ночь, вышли на автовокзале часов в 6 утра, после автобуса хотелось лечь нормально и проспать до вечера. Стоял густой туман, сквозь него пыталось пробиться солнце, лучи лежали почти параллельно земле. Наш неведомый инструктор Илья опаздывал, но от его сообщений уже веяло опасностью и приключениями:
Илья: Могу чуть-чуть задержаться. Ночью тяжёлая дорога через перевал 😢
Илья: Я спешу. Дорога очень плохая.
Илья: 125 км, но самый плохой участок я уже проехал.
Илья: Вы где? минут через 26 у вас буду.
Черт, путешествие еще толком не началось, а уже всё не по плану. Надо было убить пару часов в закрытом и еще спящем городке. Хотелось есть, и Катя начинала злиться) Спасеник в кафе «Тревеллерс» и во встрече с местной кошкой))
Наконец подъехала машина, из нее вышел Илья, улыбаясь своей улыбкой голливудского актера в буддистском монастыре, и я поняла, что все будет круто.
Меня накрыло ощущением абсолютного доверия к происходящему, а вместе с ним спокойной готовностью ко всему. С этого момента целых 10 дней я не принимала ни одного сложного решения. Я просто делала то, что мир предлагал мне делать, и спокойно принимала то, что получалось. Знаете, что значит это чувство? Вы в горах.
В пути может случиться что угодно.
Обобщая все наши путешествия с Ильей, расскажу: Посадить аккумулятор прямо у нас во дворе в Новосибирске — нормально. Нормально проколоть колесо за километр до цели, проколоть колесо посреди ничего, но рядом с шиномонтажкой, стоять полчаса на закрытой дороге, потому что ремонт. Ждать своей очереди на реверс между огромным джипом с казахами и легоньким зеленым ситроеном французов. Выехать поздно и приехать сильно позже, чем по плану. Стоять на закрытой монгольской границе и так и не попасть в Монголию, в которую специально ехали. Вернувшись, узнать, что там чума, карантин, почувствовать счастье, что так и не попали в Монголию) Услышать, что на Актру погиб человек, услышать, что на Белухе застряла группа, ждать новостей. Заболеть, но ровно в резервный день, когда решили не идти на маршрут. Получить заботливый термос, лекарства, назавтра быть как новенькая. Немножко упасть в горную речку на броде, застрять ногой в снежной трещине, на пару минут разминуться с медведем. Видеть, что на твоей тропе недавно сошла лавина. Слушать местные мифы, которые, конечно, правда. Понимать, что те люди выходили с базы ровно так же, как ты, только не возвращались. С досадой и ужасом думать о том, как неотвратимо они погибли и как нелепо, что они погибли. С удивлением осознавать, что не боишься. Ты смотришь на гору, гора спокойна и равнодушна, значит можно идти.
Когда идешь по маршруту, понимаешь, что человек слишком маленький, нескладный и беззащитный. Каждый миг и каждый шаг может стать последним всегда и везде, но в горах ты как-то особенно остро чувствуешь, что каждый — это буквально каждый, и что последний — это когда не отменить и не переиграть. Ты концентрируешься, ты предельно внимателен, ты думаешь только о том, как поставить ногу. И когда Илья говорит «вот тут, пожалуйста, аккуратней», предел внимательности вдруг расширяется втрое:)
Ты идешь, ты смотришь под ноги и почти не смотришь по сторонам. Под ногами каменная крошка или снег, в который можно провалиться по пояс. И ты оступаешься на неудачном камне, и ты проваливаешься в снег, но ты идешь. Тебе трудно, ты теряешь дыхание, ты продолжаешь идти. Сначала тебе очень холодно, потом тебе очень жарко, ты идешь. Фотоминутки и привалы — секунды рая) В какой-то момент тело сообщает, что устало, но не идти нельзя. Ты идешь, кажется, что это навсегда.
Но если поднять глаза — в тебя врывается мир, огромным куском сразу. Небо, воздух, горы, пространство и господибоже, как вообще может быть так прекрасно. И ты смотришь, смотришь, смотришь каждым кусочком сознания, каждой клеточкой тела.
Команда Ильи собираться, и теперь надо просто повторить все эти десятки тысяч шагов до базы. И ты идешь, и ты привычно следишь за собой и товарищами, и будто ничего другого нет и не было в жизни.
Когда спускаешься с базы, начинается ломка. Сначала ты не хочешь уезжать, потом ненавидишь каждый километр, который приближает тебя к реальной жизни) Ты не хочешь к людям, потому что они другие, к тротуарам, за которыми не надо следить, к плоским рельефам и комфорту квартир. Ты приезжаешь, вдыхаешь цивилизованный воздух, и гора отступает. Но не целиком — кусок тебя остался там, с ней.
И вот постепенно, не сразу, а через пару недель и смутных снов о маршруте, я понимаю, что влипла, а в сознании концентрируется вопрос — зачем?
Зачем тратить кучу денег? Можно же поехать в Европу, можно поехать на море, можно увидеть новую точку на карте, в конце концов.
Зачем тратить кучу времени? Из 10 дней отпуска 7 ты едешь до горы и обратно. Да, по красивым местам, да, это время необходимо, чтобы перестроиться и акклиматизироваться. Но это не 9 ночей и всё включено.
Зачем делать себе некомфортно и трудно? Это разве отдых?)
Зачем рисковать жизнью?
У меня нет ответа, но есть классический вариант, который знают все альпинисты.
В 1924 году Джордж Мэллори спускался с Эвереста и погиб. Погиб он сам, прославленный альпинист, погиб его молодой товарищ Эндрю Ирвин. Тело Мэллори нашли через 75 лет, тело Ирвина вообще не нашли.
Возможно, Джордж Мэллори стал первым человеком, покорившим главную вершину земли. Возможно, не стал — не дошел, погиб на подъеме, а не на спуске. Этого никто теперь не узнает.
Тогда, в 24 году была уже третья его экспедиция к Эвересту. Когда журналист спросил, зачем он это делает, зачем вообще идет на эту смертельно опасную гору, Мэллори ответил — «потому что она там».
Фото: Катя Дуплинская, 2018-2019
